Мощи святых:

1. Святого праведного Симеона Верхотурского.
2. Преподобного Далмата Исетского.
3. Святого праведного Феодора Ушакова.
4. Преподобного Феодора Санаксарского.
5. Преподобного Иова Почаевского.
6. Святых Вифлиемских младенцев-мучеников (икона в алтаре).
7. Святого праведного Феодора Томского.

Чтимые иконы:

1. Икона святого преподобного Серафима Саровского, вышитая руками монахинь Дивеевской обители с частицей покрова от мощей преподобного.
2. Икона святителя Николая Чудотворца с частицей гроба.
3. Икона Севастьяна Карагандинского с частицей гроба.
4. Икона св. Спиридона Тримифунтского с частицей тапочка от мощей.
5. Икона преподобного Симеона Мироточивого с частичкой чудотворной лозы.
6. Икона преподобных Германа и Савватия Соловецких с частицей от гроба.
7. Икона пророка Моисея Боговидца с камнем «Неопалимая Купина».

Ро­ди­ною див­но­го Спи­ри­до­на был ост­ров Кипр^[1]. Сын про­стых ро­ди­те­лей и сам про­сто­душ­ный, сми­рен­ный и доб­ро­де­тель­ный, он с дет­ства был пас­ты­рем овец, а при­шед­ши в воз­раст, со­че­тал­ся за­кон­ным бра­ком и имел де­тей. Он вел чи­стую и бо­го­угод­ную жизнь, под­ра­жая – Да­ви­ду в кро­то­сти, Иа­ко­ву – в сер­деч­ной про­сто­те и Ав­ра­аму – в люб­ви к стран­ни­кам. Про­жив немно­го лет в су­пру­же­стве, же­на его умер­ла, и он еще бес­пре­пят­ствен­нее и усерд­нее стать слу­жить Бо­гу доб­ры­ми де­ла­ми, тра­тя весь свой до­ста­ток на при­ня­тие стран­ни­ков и про­пи­та­ние ни­щих; этим он, жи­вя в ми­ру, так бла­го­уго­дил Бо­гу, что удо­сто­ил­ся от Него да­ра чу­до­тво­ре­ния: он ис­це­лял неиз­ле­чи­мые бо­лез­ни и од­ним сло­вом из­го­нял бе­сов. За это Спи­ри­дон был по­став­лен епи­ско­пом го­ро­да Три­ми­фун­та в цар­ство­ва­ние им­пе­ра­то­ра Кон­стан­ти­на Ве­ли­ко­го и сы­на его Кон­стан­ция^[2]. И на епи­скоп­ской ка­фед­ре он про­дол­жал тво­рить ве­ли­кие и див­ные чу­де­са.

Од­на­жды на о. Ки­п­ре бы­ло без­до­ж­дие и страш­ная за­су­ха, за ко­то­рою по­сле­до­вал го­лод, а за го­ло­дом мор, и мно­же­ство лю­дей гиб­ло от это­го го­ло­да. Небо за­клю­чи­лось, и ну­жен был вто­рой Илия или по­доб­ный ему, ко­то­рый бы от­верз небо сво­ею мо­лит­вою (3Цар.17): та­ким ока­зал­ся свя­той Спи­ри­дон, ко­то­рый, ви­дя бед­ствие, по­стиг­шее на­род, и оте­че­ски жа­лея по­ги­ба­ю­щих от го­ло­да, об­ра­тил­ся с усерд­ною мо­лит­вою к Бо­гу, и тот­час небо по­кры­лось со всех сто­рон об­ла­ка­ми и про­лил­ся обиль­ный дождь на зем­лю, не пре­кра­щав­ший­ся несколь­ко дней; свя­той по­мо­лил­ся опять, и на­ста­ло вёд­ро. Зем­ля обиль­но на­по­е­на бы­ла вла­гою и да­ла обиль­ный плод: да­ли бо­га­тый уро­жай ни­вы, по­кры­лись пло­да­ми са­ды и ви­но­град­ни­ки, и по­сле го­ло­да бы­ло во всем ве­ли­кое изоби­лие по мо­лит­вам угод­ни­ка Бо­жия Спи­ри­до­на. Но через несколь­ко лет за гре­хи люд­ские, по по­пуще­нию Бо­жию, опять по­стиг стра­ну ту го­лод, и бо­га­тые хле­бо­тор­гов­цы ра­до­ва­лись до­ро­го­визне, имея хлеб, со­бран­ный за несколь­ко уро­жай­ных лет, и, от­крыв свои жит­ни­цы, на­ча­ли про­да­вать его по вы­со­ким це­нам. Был то­гда в Три­ми­фун­те один хле­бо­тор­го­вец, стра­дав­ший нена­сыт­ною жад­но­стью к день­гам и неуто­ли­мою стра­стью к на­сла­жде­ни­ям. За­ку­пив в раз­ных ме­стах мно­же­ства хле­ба и при­вез­ши его на ко­раб­лях в Три­ми­фунт, он не за­хо­тел, од­на­ко, про­да­вать его по той цене, ка­кая в то вре­мя сто­я­ла в го­ро­де, но ссы­пал ее в скла­ды, чтобы до­ждать­ся уси­ле­ния го­ло­да и то­гда, про­дав по­до­ро­же, по­лу­чить боль­ший ба­рыш. Ко­гда го­лод сде­лал­ся по­чти все­об­щим и уси­ли­вал­ся со дня на день, он стал про­да­вать свой хлеб по са­мой до­ро­гой цене. И вот при­шел к нему один бед­ный че­ло­век и, уни­жен­но кла­ня­ясь, со сле­за­ми умо­лял его ока­зать ми­лость – по­дать немно­го хле­ба, чтобы ему, бед­ня­ку, не уме­реть с го­ло­ду вме­сте с же­ною и детьми. Но неми­ло­серд­ный и жад­ный бо­гач не за­хо­тел ока­зать ми­лость ни­ще­му и ска­зал:

– Сту­пай, при­не­си день­ги, и у те­бя бу­дет всё, что толь­ко ку­пишь.

Бед­няк, из­не­мо­гая от го­ло­да, по­шел к свя­то­му Спи­ри­до­ну и с пла­чем по­ве­дал ему о сво­ей бед­но­сти и о бес­сер­де­чии бо­га­то­го.

– Не плачь, – ска­зал ему свя­той, – иди до­мой, ибо Дух Свя­той го­во­рит мне, что зав­тра дом твой бу­дет по­лон хле­ба, а бо­га­тый бу­дет умо­лять те­бя и от­да­вать те­бе хлеб да­ром.

Бед­ный вздох­нул и по­шел до­мой. Ед­ва на­ста­ла ночь, как по по­ве­ле­нию Бо­жию по­шёл силь­ней­ший дождь, ко­то­рым под­мы­ло жит­ни­цы неми­ло­серд­но­го среб­ро­люб­ца, и во­дою унес­ло весь его хлеб. Хле­бо­тор­го­вец с сво­и­ми до­маш­ни­ми бе­гал по все­му го­ро­ду и умо­лял всех по­мочь ему и не дать ему из бо­га­ча сде­лать­ся ни­щим, а тем вре­ме­нем бед­ные лю­ди, ви­дя хлеб, раз­не­сён­ный по­то­ка­ми по до­ро­гам, на­ча­ли под­би­рать его. На­брал се­бе с из­быт­ком хле­ба и тот бед­няк, ко­то­рый вче­ра про­сил его у бо­га­ча. Ви­дя над со­бою яв­ное на­ка­за­ние Бо­жие, бо­гач стал умо­лять бед­но­го брать у него за­да­ром столь­ко хле­ба, сколь­ко он по­же­ла­ет.

Так Бог на­ка­зал бо­га­то­го за неми­ло­сер­дие и по про­ро­че­ству свя­то­го из­ба­вил бед­но­го от ни­ще­ты и го­ло­да.

Один из­вест­ный свя­то­му зем­ле­де­лец при­шел к то­му же са­мо­му бо­га­чу и во вре­мя то­го же го­ло­да с прось­бою дать ему взай­мы хле­ба на про­корм и обе­щал­ся с лих­вою воз­вра­тить дан­ное ему, ко­гда на­станет жат­ва. У бо­га­ча, кро­ме раз­мы­тых до­ждем, бы­ли еще и дру­гие жит­ни­цы, пол­ные хле­ба; но он, недо­ста­точ­но на­учен­ный пер­вою сво­ею по­те­рею и не из­ле­чив­шись от ску­по­сти, – и к это­му бед­ня­ку ока­зал­ся та­ким же неми­ло­серд­ным, так что не хо­тел да­же и слу­шать его.

– Без де­нег, – ска­зал он, – ты не по­лу­чишь от ме­ня ни од­но­го зер­на.

То­гда бед­ный зем­ле­де­лец за­пла­кал и от­пра­вил­ся к свя­ти­те­лю Бо­жию Спи­ри­до­ну, ко­то­ро­му и рас­ска­зал о сво­ей бе­де. Свя­ти­тель уте­шил его и от­пу­стил до­мой, а наутро сам при­шел к нему и при­нес це­лую гру­ду зо­ло­та (от­ку­да взял он зо­ло­то, – об этом речь по­сле). Он от­дал это зо­ло­то зем­ле­дель­цу и ска­зал:

– От­не­си, брат, это зо­ло­то то­му тор­гов­цу хле­бом и от­дай его в за­лог, а тор­го­вец пусть даст те­бе столь­ко хле­ба взай­мы, сколь­ко те­бе сей­час нуж­но для про­пи­та­ния; ко­гда же на­станет уро­жай и у те­бя бу­дет из­ли­шек хле­ба, ты вы­ку­пи этот за­лог и при­не­си его опять ко мне.

Бед­ный зем­ле­де­лец взял из рук свя­ти­тель­ских зо­ло­то и по­спеш­но по­шел к бо­га­то­му. Ко­ры­сто­лю­би­вый бо­гач об­ра­до­вал­ся зо­ло­ту и тот­час же от­пу­стил бед­но­му хле­ба, сколь­ко ему бы­ло нуж­но. По­том го­лод ми­но­вал, был хо­ро­ший уро­жай, и по­сле жат­вы зем­ле­де­лец тот от­дал с лих­вою бо­га­чу взя­тый хлеб и, взяв от него на­зад за­лог, от­нес его с бла­го­дар­но­стью к свя­то­му Спи­ри­до­ну. Свя­той взял зо­ло­то и на­пра­вил­ся к сво­е­му са­ду, за­хва­тив с со­бою и зем­ле­дель­ца.

– Пой­дем, – ска­зал он, – со мною, брат, и вме­сте от­да­дим это То­му, Кто так щед­ро дал нам взай­мы.

Во­шед­ши в сад, он по­ло­жил зо­ло­то у огра­ды, воз­вел очи к небу и вос­клик­нул:

– Гос­по­ди мой, Иису­се Хри­сте, Сво­ею во­лею всё со­зи­да­ю­щий и пре­тво­ря­ю­щий! Ты, неко­гда Мо­и­се­ев жезл на гла­зах у ца­ря Еги­пет­ско­го пре­вра­тил в змия (Исх.7:10), – по­ве­ли и это­му зо­ло­ту, ра­нее пре­вра­щен­но­му То­бою из жи­вот­но­го, опять при­нять пер­во­на­чаль­ный вид свой: то­гда и сей че­ло­век узна­ет, ка­кое по­пе­че­ние име­ешь Ты о нас и са­мым де­лом на­учит­ся то­му, что ска­за­но в Св. Пи­са­нии, – что «Гос­подь тво­рит всё, что хо­чет» (Пс.134:6)!

Ко­гда он так мо­лил­ся, ку­сок зо­ло­та вдруг за­ше­ве­лил­ся и об­ра­тил­ся в змею, ко­то­рая ста­ла из­ви­вать­ся и пол­зать. Та­ким об­ра­зом, сна­ча­ла змея по мо­лит­ве свя­то­го об­ра­ти­лась в зо­ло­то, а по­том так­же чу­дес­но из зо­ло­та опять ста­ла зме­ею. При ви­де се­го чу­да зем­ле­де­лец за­тре­пе­тал от стра­ха, пал на зем­лю и на­зы­вал се­бя недо­стой­ным ока­зан­но­го ему чу­дес­но­го бла­го­де­я­ния. За­тем змея уполз­ла в свою но­ру, а зем­ле­де­лец, пол­ный бла­го­дар­но­сти, воз­вра­тил­ся к се­бе до­мой и изум­лял­ся ве­ли­чию чу­да, со­тво­рен­но­го Бо­гом по мо­лит­вам свя­то­го.

Один доб­ро­де­тель­ный муж, друг свя­то­го, по за­ви­сти злых лю­дей был окле­ве­тан пред го­род­ским су­дьею и за­клю­чен в тем­ни­цу, а по­том и осуж­ден на смерть без вся­кой ви­ны. Узнав об этом, бла­жен­ный Спи­ри­дон по­шел из­ба­вить дру­га от неза­слу­жен­ной каз­ни. В то вре­мя в стране бы­ло на­вод­не­ние, и ру­чей, быв­ший на пу­ти свя­то­го, пе­ре­пол­нил­ся во­дою, вы­шел из бе­ре­гов и сде­лал­ся непе­ре­хо­ди­мым. Чу­до­тво­рец при­пом­нил, как Иисус На­вин с ков­че­гом за­ве­та по­су­ху пе­ре­шел раз­лив­ший­ся Иор­дан (Нав.3:14-17), и, ве­руя во все­мо­гу­ще­ство Бо­жие, при­ка­зал по­то­ку, как слу­ге:

– Стань! так по­веле­ва­ет те­бе Вла­ды­ка все­го ми­ра, дабы я мог пе­рей­ти и спа­сен был муж, ра­ди ко­то­ро­го я спе­шу.

Лишь толь­ко он ска­зал это, тот­час по­ток оста­но­вил­ся в сво­ем те­че­нии и от­крыл су­хой путь – не толь­ко для свя­то­го, но и для всех, шед­ших вме­сте с ним. Сви­де­те­ли чу­да по­спе­ши­ли к су­дии и из­ве­сти­ли его о при­бли­же­нии свя­то­го и о том, что со­вер­шил он на пу­ти, и су­дия тот­час же осво­бо­дил осуж­ден­но­го и воз­вра­тил его свя­то­му невре­ди­мым.

Про­ви­дел так­же пре­по­доб­ный и тай­ные гре­хи люд­ские. Так, од­на­жды, ко­гда он от­ды­хал от пу­ти у од­но­го стран­но­при­им­ца, жен­щи­на, на­хо­див­ша­я­ся в неза­кон­ном со­жи­тель­стве, по­же­ла­ла умыть по та­мош­не­му обы­чаю но­ги свя­то­му. Но он, зная ее грех, ска­зал ей, чтобы она к нему не при­ка­са­лась. И это он ска­зал не по­то­му, что гну­шал­ся греш­ни­цею и от­вер­гал ее: раз­ве мо­жет гну­шать­ся греш­ни­ка­ми уче­ник Гос­по­да, ев­ше­го и пив­ше­го с мы­та­ря­ми и греш­ни­ка­ми? (Мф.9:11) Нет, он же­лал за­ста­вить жен­щи­ну вспом­нить о сво­их пре­гре­ше­ни­ях и усты­дить­ся сво­их нечи­стых по­мыс­лов и дел. И ко­гда та жен­щи­на на­стой­чи­во про­дол­жа­ла ста­рать­ся при­кос­нуть­ся к но­гам свя­то­го и умыть их, то­гда свя­той, же­лая из­ба­вить ее от по­ги­бе­ли, об­ли­чил ее с лю­бо­вью и кро­то­стью, на­пом­нил ей о ее гре­хах и по­буж­дал ее по­ка­ять­ся. Жен­щи­на удив­ля­лась и ужа­са­лась то­му, что са­мые, по-ви­ди­мо­му, тай­ные де­я­ние и по­мыс­лы ее не скры­ты от про­зор­ли­вых очей че­ло­ве­ка Бо­жия. Стыд охва­тил ее, и с со­кру­шен­ным серд­цем упа­ла она к но­гам свя­то­го и об­мы­ва­ла их уже не во­дою, а сле­за­ми, и са­ма от­кры­то со­зна­лась в тех гре­хах, в ко­то­рых бы­ла об­ли­че­на. Она по­сту­пи­ла так­же, как неко­гда блуд­ни­ца, упо­ми­на­е­мая в Еван­ге­лии, а свя­той, под­ра­жая Гос­по­ду, ми­ло­сти­во ска­зал ей: «про­ща­ют­ся те­бе гре­хи» (Лк.7:48), и еще: «вот, ты вы­здо­ро­вел; не гре­ши боль­ше» (Ин.5:14). И с то­го вре­ме­ни жен­щи­на та со­вер­шен­но ис­пра­ви­лась и для мно­гих по­слу­жи­ла по­лез­ным при­ме­ром.

До сих пор го­во­ри­лось толь­ко о чу­де­сах, ка­кие со­вер­шил свя­той Спи­ри­дон при жиз­ни; те­перь долж­но ска­зать и о рев­но­сти его по ве­ре пра­во­слав­ной.

В цар­ство­ва­ние Кон­стан­ти­на Ве­ли­ко­го, пер­во­го им­пе­ра­то­ра-хри­сти­а­ни­на, в 325 го­ду по Р. Хр., в Ни­кее со­брал­ся 1-й Все­лен­ский Со­бор для низ­ло­же­ния ере­ти­ка Ария, нече­сти­во на­зы­вав­ше­го Сы­на Бо­жия тва­рью, а не твор­цом все­го, и для ис­по­ве­да­ния Его Еди­но­сущ­ным с Бо­гом От­цом. Ария в его бо­го­хуль­стве под­дер­жи­ва­ли епи­ско­пы зна­чи­тель­ных то­гда церк­вей: Ев­се­вий Ни­ко­ми­дий­ский, Ма­рис Хал­ки­дон­ский, Фе­о­г­ний Ни­кей­ский и др. По­бор­ни­ка­ми же пра­во­сла­вия бы­ли укра­шен­ные жиз­нью и уче­ни­ем му­жи: ве­ли­кий меж­ду свя­ты­ми Алек­сандр, ко­то­рый в то вре­мя был еще пре­сви­те­ром и вме­сте за­ме­сти­те­лем свя­то­го Мит­ро­фа­на, пат­ри­ар­ха Ца­ре­град­ско­го^[3], на­хо­див­ше­го­ся на од­ре бо­лез­ни и по­то­му не быв­ше­го на со­бо­ре, и слав­ный Афа­на­сий^[4], ко­то­рый еще не был укра­шен и пре­сви­тер­ским са­ном и про­хо­дил диа­кон­ское слу­же­ние в церк­ви Алек­сан­дрий­ской; эти двое воз­буж­да­ли в ере­ти­ках осо­бое него­до­ва­ние и за­висть имен­но тем, что мно­гих пре­вос­хо­ди­ли в ура­зу­ме­нии ис­тин ве­ры, не бу­дучи еще по­чте­ны епи­скоп­скою че­стью; с ни­ми вме­сте был и свя­той Спи­ри­дон, и оби­тав­шая в нем бла­го­дать бы­ла по­лез­нее и силь­нее в де­ле уве­ща­ния ере­ти­ков, чем ре­чи иных, их до­ка­за­тель­ства и крас­но­ре­чие. С со­из­во­ле­ния ца­ря на со­бо­ре при­сут­ство­ва­ли и гре­че­ские муд­ре­цы, на­зы­вав­ши­е­ся пе­ри­па­те­ти­ка­ми^[5]; муд­рей­ший из них вы­сту­пил на по­мощь Арию и гор­дил­ся сво­ею осо­бен­но ис­кус­ною ре­чью, ста­ра­ясь вы­сме­ять уче­ние пра­во­слав­ных. Бла­жен­ный Спи­ри­дон, че­ло­век неуче­ный, знав­ший толь­ко Иису­са Хри­ста, «при­том рас­пя­то­го» (1Кор.2:2), про­сил от­цов поз­во­лить ему всту­пить в со­стя­за­ние с этим муд­ре­цом, но свя­тые от­цы, зная, что он че­ло­век про­стой, со­всем незна­ко­мый с гре­че­скою муд­ро­стью, за­пре­ща­ли ему это. Од­на­ко свя­той Спи­ри­дон, зная, ка­кую си­лу име­ет пре­муд­рость свы­ше и как немощ­на пред нею муд­рость че­ло­ве­че­ская, об­ра­тил­ся к муд­ре­цу и ска­зал:

– Фило­соф! Во имя Иису­са Хри­ста, вы­слу­шай, что я те­бе ска­жу.

Ко­гда же фило­соф со­гла­сил­ся вы­слу­шать его, свя­той на­чал бе­се­до­вать.

– Един есть Бог, – ска­зал он, – со­тво­рив­ший небо и зем­лю и со­здав­ший из зем­ли че­ло­ве­ка и устро­ив­ший все про­чее, ви­ди­мое и неви­ди­мое, Сло­вом Сво­им и Ду­хом; и мы ве­ру­ем, что Сло­во это есть Сын Бо­жий и Бог, Ко­то­рый, уми­ло­сер­див­шись над на­ми, за­блуд­ши­ми, ро­дил­ся от Де­вы, жил с людь­ми, по­стра­дал и умер ра­ди на­ше­го спа­се­ния и вос­крес и с Со­бою со­вос­кре­сил весь род че­ло­ве­че­ский; мы ожи­да­ем, что Он же при­дет су­дить всех нас пра­вед­ным су­дом и каж­до­му воз­даст по де­лам его; ве­ру­ем, что Он од­но­го су­ще­ства с От­цом, рав­ной с Ним вла­сти и че­сти… Так ис­по­ве­ду­ем мы и не ста­ра­ем­ся ис­сле­до­вать эти тай­ны лю­бо­пыт­ству­ю­щим умом, и ты – не осме­ли­вай­ся ис­сле­до­вать, как всё это мо­жет быть, ибо тай­ны эти вы­ше тво­е­го ума и да­ле­ко пре­вы­ша­ют вся­кое че­ло­ве­че­ское зна­ние.

За­тем, немно­го по­мол­чав, свя­той спро­сил:

– Не так ли и те­бе всё это пред­став­ля­ет­ся, фило­соф?

Но фило­соф мол­чал, как буд­то ему ни­ко­гда не при­хо­ди­лось со­стя­зать­ся. Он не мог ни­че­го ска­зать про­тив слов свя­то­го, в ко­то­рых вид­на бы­ла ка­кая-то Бо­же­ствен­ная си­ла, во ис­пол­не­ние ска­зан­но­го в Св. Пи­са­нии: «ибо Цар­ство Бо­жие не в сло­ве, а в си­ле» (1Кор.4:20).

На­ко­нец, он ска­зал:

– И я ду­маю, что всё дей­стви­тель­но так, как го­во­ришь ты.

То­гда ста­рец ска­зал:

– Итак, иди и при­ми сто­ро­ну свя­той ве­ры.

Фило­соф, об­ра­тив­шись к сво­им дру­зьям и уче­ни­кам, за­явил:

– Слу­шай­те! По­ка со­стя­за­ние со мною ве­лось по­сред­ством до­ка­за­тельств, я вы­став­лял про­тив од­них до­ка­за­тельств дру­гие и сво­им ис­кус­ством спо­рить от­ра­жал всё, что мне пред­став­ля­ли. Но ко­гда, вме­сто до­ка­за­тельств от ра­зу­ма, из уст это­го стар­ца на­ча­ла ис­хо­дить ка­кая-то осо­бая си­ла, – до­ка­за­тель­ства бес­силь­ны про­тив нее, так как че­ло­век не мо­жет про­ти­вить­ся Бо­гу. Ес­ли кто-ни­будь из вас мо­жет мыс­лить так же, как я, то да уве­ру­ет во Хри­ста и вме­сте со мною да по­сле­ду­ет за сим стар­цем, уста­ми ко­то­ро­го го­во­рил Сам Бог.

И фило­соф, при­няв пра­во­слав­ную хри­сти­ан­скую ве­ру, ра­до­вал­ся, что был по­беж­ден в со­стя­за­нии свя­тым на свою же соб­ствен­ную поль­зу. Ра­до­ва­лись и все пра­во­слав­ные, а ере­ти­ки по­тер­пе­ли ве­ли­кое по­срам­ле­ние.

По окон­ча­нии со­бо­ра, по­сле осуж­де­ния и от­лу­че­ния Ария, все быв­шие на со­бо­ре, а рав­но и свя­той Спи­ри­дон, разо­шлись по до­мам. В это вре­мя умер­ла дочь его Ири­на; вре­мя сво­ей цве­ту­щей юно­сти она в чи­стом дев­стве про­ве­ла так, что удо­сто­и­лась Цар­ства Небес­но­го. Меж­ду тем к свя­то­му при­шла од­на жен­щи­на и с пла­чем рас­ска­за­ла, что она от­да­ла его до­че­ри Ирине неко­то­рые зо­ло­тые укра­ше­ния для со­хра­не­ния, а так как та в ско­ром вре­ме­ни умер­ла, то от­дан­ное про­па­ло без ве­сти. Спи­ри­дон ис­кал по все­му до­му, не спря­та­ны ли где укра­ше­ния, но не на­шел их. Тро­ну­тый сле­за­ми жен­щи­ны, свя­той Спи­ри­дон вме­сте с сво­и­ми до­маш­ни­ми по­до­шел к гро­бу до­че­ри сво­ей и, об­ра­ща­ясь к ней, как к жи­вой, вос­клик­нул:

– Дочь моя Ири­на! Где на­хо­дят­ся укра­ше­ния, вве­рен­ные те­бе на хра­не­ние?

Ири­на, как бы про­бу­див­шись от креп­ко­го сна, от­ве­ча­ла:

– Гос­по­дин мой! Я спря­та­ла их в этом ме­сте до­ма.

И она ука­за­ла ме­сто.

То­гда свя­той ска­зал ей:

– Те­перь спи, дочь моя, по­ка не про­бу­дит те­бя Гос­подь всех во вре­мя все­об­ще­го вос­кре­се­ния.

На всех при­сут­ство­вав­ших при ви­де та­ко­го див­но­го чу­да на­пал страх. А свя­той на­шел в ука­зан­ном умер­шею ме­сте спря­тан­ное и от­дал той жен­щине.

По смер­ти Кон­стан­ти­на Ве­ли­ко­го им­пе­рия его раз­де­ли­лась на две ча­сти. Во­сточ­ная по­ло­ви­на до­ста­лась стар­ше­му сы­ну его Кон­стан­цию. На­хо­дясь в Ан­тио­хии, Кон­стан­ций впал в тяж­кую бо­лезнь, ко­то­рую вра­чи не мог­ли ис­це­лить. То­гда царь оста­вил вра­чей и об­ра­тил­ся ко Все­мо­гу­ще­му це­ли­те­лю душ и те­лес – Бо­гу с усерд­ною мо­лит­вою о сво­ем ис­це­ле­нии. И вот в ви­де­нии но­чью им­пе­ра­тор уви­дел Ан­ге­ла, ко­то­рый по­ка­зал ему це­лый сонм епи­ско­пов и сре­ди них осо­бен­но – дво­их, ко­то­рые, по-ви­ди­мо­му, бы­ли во­ждя­ми и на­чаль­ни­ка­ми осталь­ных; Ан­гел по­ве­дал при этом ца­рю, что толь­ко эти двое мо­гут ис­це­лить его бо­лезнь. Про­бу­див­шись и раз­мыш­ляя о ви­ден­ном, он не мог до­га­дать­ся, кто бы­ли ви­ден­ные им два епи­ско­па: име­на и род их оста­лись ему неиз­вест­ны­ми, а один из них то­гда, кро­ме то­го, не был еще и епи­ско­пом.

Дол­гое вре­мя царь был в недо­уме­нии и, на­ко­нец, по чье­му-то доб­ро­му со­ве­ту со­брал к се­бе епи­ско­пов из всех окрест­ных го­ро­дов и ис­кал меж­ду ни­ми ви­ден­ных им в ви­де­нии дво­их, но не на­шел. То­гда он со­брал епи­ско­пов во вто­рой раз и те­перь уже в боль­шем чис­ле и из бо­лее от­да­лен­ных об­ла­стей, но и сре­ди них не на­шел ви­ден­ных им. На­ко­нец, он ве­лел со­брать­ся к нему епи­ско­пам всей его им­пе­рии. Цар­ское при­ка­за­ние, луч­ше ска­зать, про­ше­ние до­стиг­ло и ост­ро­ва Ки­п­ра и го­ро­да Три­ми­фун­та, где епи­скоп­ство­вал свя­той Спи­ри­дон, ко­то­ро­му все уже бы­ло от­кры­то Бо­гом от­но­си­тель­но ца­ря. Тот­час же свя­той Спи­ри­дон от­пра­вил­ся к им­пе­ра­то­ру, взяв с со­бою уче­ни­ка сво­е­го Три­фил­лия^[6], вме­сте с ко­то­рым он яв­лял­ся ца­рю в ви­де­нии и ко­то­рый в то вре­мя, как ска­за­но бы­ло, не был еще епи­ско­пом. При­быв в Ан­тио­хию, они по­шли во дво­рец к ца­рю. Спи­ри­дон был одет в бед­ные одеж­ды и имел в ру­ках фини­ко­вый по­сох, на го­ло­ве – мит­ру, а на гру­ди у него при­ве­шен был гли­ня­ный со­су­дец, как это бы­ло в обы­чае у жи­те­лей Иеру­са­ли­ма, ко­то­рые но­си­ли обык­но­вен­но в этом со­су­де елей от Свя­то­го Кре­ста. Ко­гда свя­той в та­ком ви­де вхо­дил во дво­рец, один из двор­цо­вых слу­жи­те­лей, бо­га­то оде­тый, счел его за ни­ще­го, по­сме­ял­ся над ним и, не поз­во­ляя ему вой­ти, уда­рил его по ще­ке; но пре­по­доб­ный, по сво­е­му незло­бию и па­мя­туя сло­ва Гос­по­да (Мф.5:39), под­ста­вил ему дру­гую ще­ку; слу­жи­тель по­нял, что пред ним сто­ит епи­скоп и, со­знав свой грех, сми­рен­но про­сил у него про­ще­ния, ко­то­рое и по­лу­чил.

Ед­ва толь­ко свя­той во­шел к ца­рю, по­след­ний тот­час узнал его, так как в та­ком имен­но об­ра­зе он явил­ся ца­рю в ви­де­нии. Кон­стан­ций встал, по­до­шел к свя­то­му и по­кло­нил­ся ему, со сле­за­ми про­ся его мо­литв к Бо­гу и умо­ляя об увра­че­ва­нии сво­ей бо­лез­ни. Лишь толь­ко свя­той при­кос­нул­ся к го­ло­ве ца­ря, по­след­ний тот­час же вы­здо­ро­вел и чрез­вы­чай­но ра­до­вал­ся сво­е­му ис­це­ле­нию, по­лу­чен­но­му по мо­лит­вам свя­то­го. Царь ока­зал ему ве­ли­кие по­че­сти и в ра­до­сти про­вел с ним весь тот день, ока­зы­вая ве­ли­кое ува­же­ние к сво­е­му доб­ро­му вра­чу.

Три­фил­лий тем вре­ме­нем был крайне по­ра­жен всей цар­ской пыш­но­стью, кра­со­той двор­ца, мно­же­ством вель­мож, сто­я­щих пе­ред ца­рем, си­дя­щим на троне, – при­чем всё име­ло чуд­ный вид и бли­ста­ло зо­ло­том, – и ис­кус­ной служ­бе слуг, оде­тых в свет­лые одеж­ды. Спи­ри­дон ска­зал ему:

– Че­му ты так ди­вишь­ся, брат? Неуже­ли цар­ское ве­ли­чие и сла­ва де­ла­ют ца­ря бо­лее пра­вед­ным, чем дру­гие? Раз­ве царь не уми­ра­ет так же, как и по­след­ний ни­щий, и не пре­да­ет­ся по­гре­бе­нию? Раз­ве не пред­станет он оди­на­ко­во с дру­ги­ми Страш­но­му Су­дии? За­чем то, что раз­ру­ша­ет­ся, ты пред­по­чи­та­ешь неиз­мен­но­му и ди­вишь­ся ни­что­же­ству, ко­гда долж­но преж­де все­го ис­кать то­го, что неве­ще­ствен­но и веч­но, и лю­бить нетлен­ную небес­ную сла­ву?

Мно­го по­учал пре­по­доб­ный и са­мо­го ца­ря, чтобы па­мя­то­вал о бла­го­де­я­нии Бо­жи­ем и сам был бы благ к под­дан­ным, ми­ло­серд к со­гре­ша­ю­щим, бла­го­скло­нен к умо­ля­ю­щим о чем-ли­бо, щедр к про­ся­щим и всем был бы от­цом – лю­бя­щим и доб­рым, ибо кто цар­ству­ет не так, тот дол­жен быть на­зван не ца­рем, а ско­рее му­чи­те­лем. В за­клю­че­ние свя­той за­по­ве­дал ца­рю стро­го дер­жать и хра­нить пра­ви­ла бла­го­че­стия, от­нюдь не при­ни­мая ни­че­го про­тив­но­го Церк­ви Бо­жи­ей^[7].

Царь хо­тел воз­бла­го­да­рить свя­то­го за свое ис­це­ле­ние по его мо­лит­вам и пред­ла­гал ему мно­же­ство зо­ло­та, но он от­ка­зы­вал­ся при­нять, го­во­ря:

– Нехо­ро­шо, царь, пла­тить нена­ви­стью за лю­бовь, ибо то, что я сде­лал для те­бя, есть лю­бовь: в са­мом де­ле, оста­вить дом, пе­ре­плыть та­кое про­стран­ство мо­рем, пе­ре­не­сти же­сто­кие хо­ло­да и вет­ры – раз­ве это не лю­бовь? И за всё это мне взять в от­пла­ту зо­ло­то, ко­то­рое есть при­чи­на вся­ко­го зла и так лег­ко гу­бит вся­кую прав­ду?

Так го­во­рил свя­той, не же­лая брать ни­че­го, и толь­ко са­мы­ми уси­лен­ны­ми прось­ба­ми ца­ря был убеж­ден – но толь­ко при­нять от ца­ря зо­ло­то, а не дер­жать его у се­бя, ибо тот­час же роз­дал всё по­лу­чен­ное про­сив­шим.

Кро­ме то­го, со­глас­но уве­ща­ни­ям се­го свя­то­го им­пе­ра­тор Кон­стан­ций осво­бо­дил от по­да­тей свя­щен­ни­ков, диа­ко­нов и всех кли­ри­ков и слу­жи­те­лей цер­ков­ных, рас­су­див, что непри­лич­но слу­жи­те­лям Ца­ря Бес­смерт­но­го пла­тить дань ца­рю смерт­но­му. Рас­став­шись с ца­рем и воз­вра­ща­ясь к се­бе, свя­той был при­нят на до­ро­ге од­ним хри­сто­люб­цем в дом. Здесь к нему при­шла од­на жен­щи­на-языч­ни­ца, не умев­шая го­во­рить по-гре­че­ски. Она при­нес­ла на ру­ках сво­е­го мёрт­во­го сы­на и, горь­ко пла­ча, по­ло­жи­ла его у ног свя­то­го. Ни­кто не знал ее язы­ка, но са­мые слё­зы ее яс­но сви­де­тель­ство­ва­ли о том, что она умо­ля­ет свя­то­го вос­кре­сить ее мёрт­во­го ре­бен­ка. Но свя­той, из­бе­гая тщет­ной сла­вы, сна­ча­ла от­ка­зы­вал­ся со­вер­шить это чу­до; и всё-та­ки, по сво­е­му ми­ло­сер­дию, был по­беж­ден горь­ки­ми ры­да­ни­я­ми ма­те­ри и спро­сил сво­е­го диа­ко­на Ар­те­ми­до­та:

– Что нам сде­лать, брат?

– За­чем ты спра­ши­ва­ешь ме­ня, от­че, – от­ве­чал диа­кон, – что дру­гое сде­лать те­бе, как не при­звать Хри­ста – По­да­те­ля жиз­ни, столь мно­го раз ис­пол­няв­ше­го твои мо­лит­вы? Ес­ли ты ис­це­лил ца­ря, то неуже­ли от­верг­нешь ни­щих и убо­гих?

Еще бо­лее по­буж­да­е­мый этим доб­рым со­ве­том к ми­ло­сер­дию, свя­ти­тель про­сле­зил­ся и, пре­кло­нив ко­ле­на, об­ра­тил­ся к Гос­по­ду с теп­лою мо­лит­вою. И Гос­подь, чрез Илию и Ели­сея воз­вра­тив­ший жизнь сы­но­вьям вдо­вы са­репт­ской и со­ма­ни­тя­ны­ни (3Цар.17:21; 4Цар.4:35), услы­шал и мо­лит­ву Спи­ри­до­на и воз­вра­тил дух жиз­ни язы­че­ско­му мла­ден­цу, ко­то­рый, ожив­ши, тот­час же за­пла­кал. Мать, уви­дев свое ди­тя жи­вым, от ра­до­сти упа­ла мёрт­вою: не толь­ко силь­ная бо­лезнь и сер­деч­ная пе­чаль умерщ­вля­ют че­ло­ве­ка, но ино­гда то же са­мое про­из­во­дит и чрез­мер­ная ра­дость. Итак, жен­щи­на та умер­ла от ра­до­сти, а зри­те­лей ее смерть по­верг­ла, – по­сле неожи­дан­ной ра­до­сти по слу­чаю вос­кре­ше­ния мла­ден­ца, – в неожи­дан­ную пе­чаль и слё­зы. То­гда свя­той опять спро­сил диа­ко­на:

– Что нам де­лать?

Диа­кон по­вто­рил свой преж­ний со­вет, и свя­той опять при­бег к мо­лит­ве. Воз­ве­дя очи к небу и воз­не­ся ум к Бо­гу, он мо­лил­ся Вды­ха­ю­ще­му дух жиз­ни в мерт­вых и Из­ме­ня­ю­ще­му всё еди­ным хо­те­ни­ем Сво­им. За­тем он ска­зал умер­шей, ле­жав­шей на зем­ле:

– Вос­крес­ни и встань на но­ги!

И она вста­ла, как про­бу­див­ша­я­ся от сна, и взя­ла сво­е­го жи­во­го сы­на на ру­ки.

Свя­той за­пре­тил жен­щине и всем при­сут­ство­вав­шим там рас­ска­зы­вать о чу­де ко­му бы то ни бы­ло; но диа­кон Ар­те­ми­дот по­сле кон­чи­ны свя­то­го, не же­лая умол­чать о ве­ли­чии и си­ле Бо­жи­их, яв­лен­ных чрез ве­ли­ко­го угод­ни­ка Бо­жия Спи­ри­до­на, по­ве­дал ве­ру­ю­щим обо всем про­ис­шед­шем.

Ко­гда свя­той воз­вра­тил­ся до­мой, к нему при­шел один че­ло­век, же­лав­ший ку­пить из его ста­да сто коз. Свя­той ве­лел ему оста­вить уста­нов­лен­ную це­ну и по­том взять куп­лен­ное. Но он оста­вил сто­и­мость де­вя­но­ста де­вя­ти коз и ута­ил сто­и­мость од­ной, ду­мая, что это не бу­дет из­вест­но свя­то­му, ко­то­рый по сво­ей сер­деч­ной про­сто­те со­вер­шен­но чужд был вся­ких жи­тей­ских за­бот. Ко­гда оба они на­хо­ди­лись в за­гоне для ско­та, свя­той ве­лел по­ку­па­те­лю взять столь­ко коз, за сколь­ко он упла­тил, и по­ку­па­тель, от­де­лив сто коз, вы­гнал их за огра­ду. Но од­на из них, как бы ум­ная и доб­рая ра­ба, зна­ю­щая, что она не бы­ла про­да­на сво­им гос­по­ди­ном, ско­ро вер­ну­лась и опять вбе­жа­ла в огра­ду. По­ку­па­тель опять взял ее и по­та­щил за со­бою, но она вы­рва­лась и опять при­бе­жа­ла в за­гон. Та­ким об­ра­зом до трех раз вы­ры­ва­лась она у него из рук и при­бе­га­ла к огра­де, а он си­лою уво­дил ее, и, на­ко­нец, взва­лил ее на пле­чи и по­нес к се­бе, при чем она гром­ко бле­я­ла, бо­да­ла его ро­га­ми в го­ло­ву, би­лась и вы­ры­ва­лась, так что все ви­дев­шие это удив­ля­лись. То­гда свя­той Спи­ри­дон, ура­зу­мев, в чем де­ло, и не же­лая в то же вре­мя при всех об­ли­чить нечест­но­го по­ку­па­те­ля, ска­зал ему ти­хо:

– Смот­ри, сын мой, долж­но быть, не на­прас­но жи­вот­ное это так де­ла­ет, не же­лая быть от­ве­ден­ным к те­бе: не ута­ил ли долж­ной це­ны за него? не по­то­му ли оно и вы­ры­ва­ет­ся у те­бя из рук и бе­жит к огра­де?

По­ку­па­тель усты­дил­ся, от­крыл свой грех и про­сил про­ще­ния, а за­тем от­дал день­ги и взял ко­зу, – и она са­ма крот­ко и смир­но по­шла в дом ку­пив­ше­го ее впе­ре­ди сво­е­го но­во­го хо­зя­и­на.

На ост­ро­ве Ки­п­ре бы­ло од­но се­ле­ние, на­зы­вав­ше­е­ся Фри­е­ра. При­шед­ши ту­да по од­но­му де­лу, свя­той Спи­ри­дон во­шел в цер­ковь и ве­лел од­но­му из быв­ших там, диа­ко­ну, со­тво­рить крат­кую мо­лит­ву: свя­той уто­мил­ся от дол­го­го пу­ти тем бо­лее, что то­гда бы­ло вре­мя жат­вы и сто­я­ли силь­ные жа­ры. Но диа­кон на­чал мед­лен­но ис­пол­нять при­ка­зан­ное ему и на­роч­но рас­тя­ги­вал мо­лит­ву, как бы с неко­ею гор­до­стью про­из­но­сил воз­гла­сы и пел, и яв­но по­хва­лял­ся сво­им го­ло­сом. Гнев­но по­смот­рел на него свя­той, хо­тя и добр был от при­ро­ды и, по­ри­цая его, ска­зал: «за­мол­чи!» – И тот­час же диа­кон оне­мел: он ли­шил­ся не толь­ко го­ло­са, но и са­мо­го да­ра сло­ва и сто­ял, как со­вер­шен­но не име­ю­щий язы­ка. На всех при­сут­ство­вав­ших на­пал страх. Весть о слу­чив­шем­ся быст­ро раз­нес­лась по все­му се­ле­нию, и все жи­те­ли сбе­жа­лись по­смот­реть на чу­до и при­шли в ужас. Диа­кон упал к но­гам свя­то­го, зна­ка­ми умо­ляя раз­ре­шить ему язык, а вме­сте с тем умо­ля­ли о том же епи­ско­па дру­зья и род­ствен­ни­ки диа­ко­на. Но не сра­зу свя­той сни­зо­шел на прось­бу, ибо су­ров был он с гор­ды­ми и тще­слав­ны­ми, и, на­ко­нец, про­стил про­ви­нив­ше­го­ся, раз­ре­шил ему язык и воз­вра­тил дар сло­ва; при этом он, од­на­ко же, за­пе­чат­лел на нем след на­ка­за­ния, не воз­вра­тив его язы­ку пол­ной яс­но­сти, и на всю жизнь оста­вил его сла­бо­го­ло­сым, кос­но­языч­ным и за­и­ка­ю­щим­ся, чтобы он не гор­дил­ся сво­им го­ло­сом и не хва­лил­ся от­чет­ли­во­стью ре­чи.

Од­на­жды свя­той Спи­ри­дон во­шел в сво­ем го­ро­де в цер­ковь к ве­черне. Слу­чи­лось так, что в церк­ви не бы­ло ни­ко­го, кро­ме цер­ков­но­слу­жи­те­лей. Но, несмот­ря на то, он ве­лел воз­жечь мно­же­ство све­чей и лам­пад и сам стал пред ал­та­рем в ду­хов­ном уми­ле­нии. И ко­гда он в по­ло­жен­ное вре­мя воз­гла­сил: «Мир всем!» – и не бы­ло на­ро­да, ко­то­рый бы на воз­гла­ша­е­мое свя­ти­те­лем бла­го­же­ла­ние ми­ра дал обыч­ный от­вет, вне­зап­но по­слы­ша­лось свер­ху ве­ли­кое мно­же­ство го­ло­сов, воз­гла­ша­ю­щих: «И ду­ху тво­е­му». Хор этот был ве­лик и стро­ен и слад­ко­глас­нее вся­ко­го пе­ния че­ло­ве­че­ско­го. Диа­кон, про­из­но­сив­ший ек­те­нии, при­шел в ужас, слы­ша по­сле каж­дой ек­те­нии ка­кое-то див­ное пе­ние свер­ху: «Гос­по­ди, по­ми­луй!» Пе­ние это бы­ло услы­ша­но да­же на­хо­див­ши­ми­ся да­ле­ко от церк­ви, из ко­их мно­гие по­спеш­но по­шли на него и, по ме­ре то­го, как они при­бли­жа­лись к церк­ви, чу­дес­ное пе­ние всё бо­лее и бо­лее на­пол­ня­ло их слух и услаж­да­ло серд­ца. Но ко­гда они во­шли в цер­ковь, то не уви­да­ли ни­ко­го, кро­ме свя­ти­те­ля с немно­ги­ми цер­ков­ны­ми слу­жи­те­ля­ми, и не слы­ха­ли уже бо­лее небес­но­го пе­ния, от че­го при­шли в ве­ли­кое изум­ле­ние.

В дру­гое вре­мя, ко­гда свя­той так­же сто­ял в церк­ви на ве­чер­нем пе­нии, в лам­па­де не хва­ти­ло елея и огонь стал уже гас­нуть. Свя­той скор­бел об этом, бо­ясь, что, ко­гда по­гаснет лам­па­да, пре­рвет­ся и цер­ков­ное пе­ние, и не бу­дет, та­ким об­ра­зом, вы­пол­не­но обыч­ное цер­ков­ное пра­ви­ло. Но Бог, ис­пол­ня­ю­щий же­ла­ние бо­я­щих­ся Его, по­ве­лел лам­па­де пе­ре­пол­нить­ся еле­ем чрез края, как неко­гда со­су­ду вдо­ви­цы во дни про­ро­ка Ели­сея (4Цар.4:2-6). Слу­жи­те­ли цер­ков­ные при­нес­ли со­су­ды, под­ста­ви­ли их под лам­па­ду и на­пол­ни­ли их чу­дес­но еле­ем. – Этот ве­ще­ствен­ный елей яв­но слу­жил ука­за­ни­ем на пре­и­зобиль­ную бла­го­дать Бо­жию, ко­ей был пре­ис­пол­нен свя­той Спи­ри­дон и на­по­я­е­мо бы­ло им его сло­вес­ное ста­до.

На о. Ки­п­ре есть го­род Ки­ри­на. Од­на­жды сю­да при­был из Три­ми­фун­та свя­той Спи­ри­дон по сво­им де­лам вме­сте с уче­ни­ком сво­им, Три­фил­ли­ем, ко­то­рый был то­гда уже епи­ско­пом Ле­вку­сий­ским, на о. Ки­п­ре. Ко­гда они пе­ре­хо­ди­ли через го­ру Пен­та­дак­тил и на­хо­ди­лись на ме­сте, на­зы­ва­е­мом Па­рим­на (от­ли­ча­ю­щем­ся кра­со­тою и бо­га­тою рас­ти­тель­но­стью), то Три­фил­лий пре­льстил­ся этим ме­стом и по­же­лал и сам для сво­ей церк­ви при­об­ре­сти ка­кое-ли­бо по­ме­стье в этой мест­но­сти. Дол­го он раз­мыш­лял об этом про се­бя; но мыс­ли его не ута­и­лись от про­зор­ли­вых ду­хов­ных очей ве­ли­ко­го от­ца, ко­то­рый ска­зал ему:

– За­чем, Три­фил­лий, ты по­сто­ян­но ду­ма­ешь о су­ет­ном и же­ла­ешь по­ме­стьев и са­дов, ко­то­рые на са­мом де­ле не име­ют ни­ка­кой це­ны и толь­ко ка­жут­ся чем-то су­ще­ствен­ным, и сво­ей при­зрач­ною цен­но­стью воз­буж­да­ют в серд­цах лю­дей же­ла­ние об­ла­дать ими? На­ше со­кро­ви­ще неотъ­ем­ле­мое – на небе­сах (1Пет.1:4), у нас есть хра­ми­на неру­ко­тво­рен­ная (2Кор.5:4), – к ним стре­мись и ими за­ра­нее (чрез бо­го­мыс­лие) на­сла­ждай­ся: они не мо­гут пе­ре­хо­дить из од­но­го со­сто­я­ния в дру­гое, и кто од­на­жды сде­ла­ет­ся об­ла­да­те­лем их, тот по­лу­ча­ет на­сле­дие, ко­то­ро­го уже ни­ко­гда не ли­шит­ся.

Эти сло­ва при­нес­ли Три­фил­лию ве­ли­кую поль­зу, и впо­след­ствии он сво­ею ис­тин­но хри­сти­ан­скою жиз­нью до­стиг то­го, что сде­лал­ся из­бран­ным со­су­дом Хри­сто­вым, по­доб­но апо­сто­лу Пав­лу, и спо­до­бил­ся бес­чис­лен­ных да­ро­ва­ний от Бо­га.

Так свя­той Спи­ри­дон, сам бу­дучи доб­ро­де­тель­ным, на­прав­лял к доб­ро­де­те­ли и дру­гих, и тем, кто сле­до­вал его уве­ща­ни­ям и на­став­ле­ни­ям, они слу­жи­ли на поль­зу, а от­вер­гав­ших их по­сти­гал ху­дой ко­нец, как это вид­но из сле­ду­ю­ще­го.

Один ку­пец, жи­тель то­го же Три­ми­фун­та, от­плыл в чу­жую стра­ну тор­го­вать и про­был там две­на­дцать ме­ся­цев. В это вре­мя же­на его впа­ла в пре­лю­бо­де­я­ние и за­ча­ла. Вер­нув­шись до­мой, ку­пец уви­дел же­ну свою бе­ре­мен­ною и по­нял, что она без него пре­лю­бо­дей­ство­ва­ла. Он при­шел в ярость, стал бить ее и, не же­лая с нею жить, гнал ее из сво­е­го до­ма, а по­том по­шел и рас­ска­зал обо всем свя­ти­те­лю Бо­жию Спи­ри­до­ну и про­сил у него со­ве­та. Свя­ти­тель, со­кру­ша­ясь ду­шев­но о гре­хе жен­щи­ны и о ве­ли­кой скор­би му­жа, при­звал же­ну и, не спра­ши­вая ее, дей­стви­тель­но ли она со­гре­ши­ла, так как о гре­хе сви­де­тель­ство­ва­ли уже са­мая бе­ре­мен­ность ее и плод, за­ча­той ею от без­за­ко­ния, пря­мо ска­зал ей:

– За­чем осквер­ни­ла ты ло­же му­жа сво­е­го и обес­че­сти­ла его дом?

Но жен­щи­на, по­те­ряв вся­кий стыд, осме­ли­лась яв­но со­лгать, что она за­ча­ла не от ко­го дру­го­го, а имен­но от му­жа. При­сут­ство­вав­шие воз­не­го­до­ва­ли на нее еще бо­лее за эту ложь, чем за са­мое пре­лю­бо­де­я­ние, и го­во­ри­ли ей:

– Как же ты го­во­ришь, что за­ча­ла от му­жа, ко­гда его две­на­дцать ме­ся­цев не бы­ло до­ма? Раз­ве мо­жет за­ча­тый плод две­на­дцать ме­ся­цев и да­же бо­лее оста­вать­ся в чре­ве?

Но она сто­я­ла на сво­ем и утвер­жда­ла, что за­ча­тое ею до­жи­да­лось воз­вра­ще­ния сво­е­го от­ца, чтобы ро­дить­ся при нем. От­ста­и­вая эту и по­доб­ную ложь и спо­ря со все­ми, она под­ня­ла шум и кри­ча­ла, что ее окле­ве­та­ли и оби­де­ли. То­гда свя­той Спи­ри­дон, же­лая до­ве­сти ее до рас­ка­я­ния, крот­ко ска­зал ей:

– Жен­щи­на! В ве­ли­кий грех впа­ла ты, – ве­ли­ко долж­но быть и по­ка­я­ние твое, ибо для те­бя всё-та­ки оста­лась на­деж­да на спа­се­ние: нет гре­ха, пре­вы­ша­ю­ще­го ми­ло­сер­дие Бо­жие. Но я ви­жу, что в те­бе пре­лю­бо­де­я­ни­ем про­из­ве­де­но от­ча­я­ние, а от­ча­я­ни­ем – бес­стыд­ство, и бы­ло бы спра­вед­ли­во по­не­сти те­бе до­стой­ное и ско­рое на­ка­за­ние; и всё-та­ки, остав­ляя те­бе ме­сто и вре­мя для по­ка­я­ния, мы во все­услы­ша­ние объ­яв­ля­ем те­бе: плод не вый­дет из чре­ва тво­е­го, по­ка ты не ска­жешь ис­ти­ны, не при­кры­вая ло­жью то­го, что и сле­пой, как го­во­рит­ся, ви­деть мо­жет.

Сло­ва свя­то­го в ско­ром вре­ме­ни сбы­лись. Ко­гда жен­щине на­сту­пи­ло вре­мя ро­дить, ее по­стиг­ла лю­тая бо­лезнь, при­чи­няв­шая ей ве­ли­кие му­че­ния, удер­жи­вав­шая плод в ее чре­ве. Но она, оже­сто­чив­шись, не за­хо­те­ла при­знать­ся в сво­ем гре­хе, в ко­то­ром и умер­ла, не ро­див­ши, му­чи­тель­ною смер­тью. Узнав об этом, свя­ти­тель Бо­жий про­сле­зил­ся, по­жалев, что он су­дил греш­ни­цу та­ким су­дом, и ска­зал:

– Не бу­ду я боль­ше про­из­но­сить су­да над людь­ми, ес­ли ска­зан­ное мно­го так ско­ро сбы­ва­ет­ся над ни­ми на де­ле.

Од­на жен­щи­на, по име­ни Со­фро­ния, бла­го­нрав­ная и бла­го­че­сти­вая, име­ла му­жа-языч­ни­ка. Она не раз об­ра­ща­лась к свя­ти­те­лю Бо­жию Спи­ри­до­ну и усерд­но умо­ля­ла его по­ста­рать­ся об­ра­тить ее му­жа к ис­тин­ной ве­ре. Муж ее был со­се­дом свя­ти­те­ля Бо­жия Спи­ри­до­на и ува­жал его, а ино­гда они, как со­се­ди, бы­ва­ли да­же друг у дру­га в до­мах. Од­на­жды со­бра­лось мно­го со­се­дей свя­то­го и языч­ни­ка; бы­ли и они са­ми. И вот вдруг свя­той го­во­рит од­но­му из слуг во все­услы­ша­ние:

– Вон у во­рот сто­ит вест­ник, при­слан­ный от ра­бот­ни­ка, па­су­ще­го мое ста­до, с ве­стью, что весь скот, ко­гда ра­бот­ник за­снул, про­пал, за­блу­див­шись в го­рах: сту­пай, ска­жи ему, что по­слав­ший его ра­бот­ник уже на­шел весь скот в це­ло­сти в од­ной пе­ще­ре.

Слу­га по­шел и пе­ре­дал по­слан­но­му сло­ва свя­то­го. Вско­ре за­тем, ко­гда не успе­ли еще со­брав­ши­е­ся встать из-за сто­ла, при­шел от пас­ту­ха дру­гой вест­ник – с из­ве­сти­ем, что всё ста­до най­де­но. Слы­ша это, языч­ник был неска­зан­но удив­лен тем, что свя­той Спи­ри­дон зна­ет про­ис­хо­дя­щее за гла­за­ми как со­вер­ша­ю­ще­е­ся вбли­зи; он во­об­ра­зил, что свя­той есть один из бо­гов, и хо­тел сде­лать ему то, что и неко­гда жи­те­ли Ли­ка­о­нии сде­ла­ли апо­сто­лам Вар­на­ве и Пав­лу^[8], то есть при­ве­сти жерт­вен­ных жи­вот­ных, при­го­то­вить вен­цы и со­вер­шить жерт­во­при­но­ше­ние. Но свя­той ска­зал ему:

– Я – не бог, а толь­ко слу­га Бо­жий и че­ло­век, во всем по­доб­ный те­бе. А что я знаю то, что со­вер­ша­ет­ся за гла­за­ми, – это да­ет мне мой Бог, и ес­ли и ты уве­ру­ешь в Него, то по­зна­ешь ве­ли­чие Его все­мо­гу­ще­ства и си­лы.

С сво­ей сто­ро­ны и же­на языч­ни­ка Со­фро­ния, улу­чив вре­мя, ста­ла убеж­дать му­жа от­речь­ся от язы­че­ских за­блуж­де­ний и по­знать Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га и уве­ро­вать в Него. На­ко­нец, си­лою бла­го­да­ти Хри­сто­вой, языч­ник был об­ра­щен к ис­тин­ной ве­ре и про­све­щен Свя­тым Кре­ще­ни­ем. Так спас­ся «неве­ру­ю­щий муж»^[9] (1Кор.7:14), как го­во­рит св. апо­стол Па­вел.

Рас­ска­зы­ва­ют так­же о сми­ре­нии бла­жен­но­го Спи­ри­до­на, как он, бу­дучи свя­ти­те­лем и ве­ли­ким чу­до­твор­цем, не гну­шал­ся па­сти овец бес­сло­вес­ных и сам хо­дил за ни­ми. Од­на­жды во­ры но­чью про­ник­ли в за­гон, по­хи­ти­ли несколь­ко овец и хо­те­ли уй­ти. Но Бог, лю­бя угод­ни­ка Сво­е­го и охра­няя его скуд­ное иму­ще­ство, неви­ди­мы­ми уза­ми креп­ко свя­зал во­ров, так что они не мог­ли вый­ти из огра­ды, где и оста­ва­лись в та­ком по­ло­же­нии, про­тив во­ли, до утра. На рас­све­те свя­той при­шел к ов­цам и, уви­дев во­ров, свя­зан­ных си­лою Бо­жи­ею по ру­кам и по но­гам, сво­ею мо­лит­вою раз­вя­зал их и дал им на­став­ле­ние о том, чтобы не же­ла­ли чу­жо­го, а пи­та­лись тру­дом рук сво­их; по­том он дал им од­но­го ба­ра­на, чтобы, как он сам ска­зал, «не про­пал да­ром их труд и бес­сон­ная ночь», и от­пу­стил их с ми­ром.

Один три­ми­фунт­ский ку­пец имел обы­чай брать у свя­то­го взай­мы день­ги для тор­го­вых обо­ро­тов, и ко­гда, по воз­вра­ще­нии из по­ез­док по сво­им де­лам, при­но­сил взя­тое об­рат­но, то свя­той обык­но­вен­но го­во­рил ему, чтобы он сам по­ло­жил день­ги в ящик, из ко­то­ро­го взял. Так ма­ло за­бо­тил­ся он о вре­мен­ном при­об­ре­те­нии, что и не справ­лял­ся да­же ни­ко­гда, пра­виль­но ли упла­чи­ва­ет долж­ник! Меж­ду тем ку­пец мно­го раз уже по­сту­пал та­ким об­ра­зом, сам вы­ни­мая, с бла­го­сло­ве­ния свя­то­го, из ков­че­га день­ги и сам опять вкла­ды­вая ту­да при­не­сен­ные об­рат­но, и де­ла его про­цве­та­ли. Но од­на­жды он, увлек­шись ко­ры­сто­лю­би­ем, не по­ло­жил при­не­сен­но­го зо­ло­та в ящик и удер­жал его у се­бя, а свя­то­му ска­зал, что вло­жил. В ско­ром вре­ме­ни он об­ни­щал, так как ута­ён­ное зо­ло­то не толь­ко не при­нес­ло ему при­бы­ли, но и ли­ши­ло успе­ха его тор­гов­лю и, как огонь, по­жра­ло всё его иму­ще­ство. То­гда ку­пец опять при­шел к свя­то­му и про­сит у него взай­мы. Свя­той ото­слал его в свою спаль­ню к ящи­ку с тем, чтобы он взял сам. Он ска­зал куп­цу:

– Сту­пай и возь­ми, ес­ли сам ты по­ло­жил.

Ку­пец по­шел и, не на­шед­ши в ящи­ке де­нег, во­ро­тил­ся к свя­то­му с пу­сты­ми ру­ка­ми. Свя­той ска­зал ему:

– Но ведь в ящи­ке, брат мой, не бы­ло до сих пор ни­чьей дру­гой ру­ки, кро­ме тво­ей. Зна­чит, ес­ли бы ты по­ло­жил то­гда зо­ло­то, то те­перь мог бы опять взять его.

Ку­пец, усты­див­шись, пал к но­гам свя­то­го и про­сил про­ще­ния. Свя­той тот­час же про­стил его, но при этом ска­зал, в на­зи­да­ние ему, чтобы он не же­лал чу­жо­го и не осквер­нял со­ве­сти сво­ей об­ма­ном и ло­жью. Так, неправ­дою при­об­ре­тен­ная при­быль есть не при­быль, а в кон­це кон­цов – убы­ток.

В Алек­сан­дрии со­зван был од­на­жды со­бор епи­ско­пов: пат­ри­арх Алек­сан­дрий­ский со­звал всех под­чи­нен­ных ему епи­ско­пов и хо­тел об­щею мо­лит­вою нис­про­верг­нуть и со­кру­шить все язы­че­ские идо­лы, ко­то­рых там бы­ло еще очень мно­го. И вот в то вре­мя, ко­гда при­но­си­лись Бо­гу мно­го­чис­лен­ные усерд­ные мо­лит­вы, – как со­бор­ные, так и част­ные, – все идо­лы и в го­ро­де и в окрест­но­стях па­ли, толь­ко один осо­бо чти­мый языч­ни­ка­ми идол остал­ся цел на сво­ем ме­сте. По­сле то­го как пат­ри­арх дол­го и усерд­но мо­лил­ся о со­кру­ше­нии это­го идо­ла, од­на­жды но­чью, ко­гда он сто­ял на мо­лит­ве, яви­лось ему неко­то­рое Бо­же­ствен­ное ви­де­ние и по­ве­ле­но бы­ло не скор­беть о том, что идол не со­кру­ша­ет­ся, и ско­рее по­слать в Кипр и при­звать от­ту­да Спи­ри­до­на, епи­ско­па Три­ми­фунт­ско­го, ибо для то­го и остав­лен был идол, чтобы быть со­кру­шен­ным мо­лит­вою се­го свя­то­го. Пат­ри­арх тот­час же на­пи­сал по­сла­ние к свя­то­му Спи­ри­до­ну, в ко­то­ром при­зы­вал его в Алек­сан­дрию и го­во­рил о сво­ём ви­де­нии, и немед­лен­но на­пра­вил это по­сла­ние в Кипр. По­лу­чив по­сла­ние, свя­той Спи­ри­дон сел на ко­рабль и от­плыл в Алек­сан­дрию. Ко­гда ко­рабль оста­но­вил­ся у при­ста­ни, на­зы­ва­е­мой Неа­по­лем, и свя­той схо­дил на зем­лю, – в ту же ми­ну­ту идол в Алек­сан­дрии с его мно­го­чис­лен­ны­ми жерт­вен­ни­ка­ми ру­шил­ся, по­че­му в Алек­сан­дрии и узна­ли о при­бы­тии свя­то­го Спи­ри­до­на. Ибо, ко­гда пат­ри­ар­ху до­нес­ли, что идол пал, пат­ри­арх ска­зал осталь­ным епи­ско­пам:

– Дру­зья! Спи­ри­дон Три­ми­фунт­ский при­бли­жа­ет­ся.

И все, при­го­то­вив­шись, вы­шли на встре­чу свя­то­му и, с че­стью при­няв его, ра­до­ва­лись о при­бы­тии к ним та­ко­го ве­ли­ко­го чу­до­твор­ца и све­тиль­ни­ка ми­ра.

Цер­ков­ные ис­то­ри­ки Ни­ки­фор^[10] и Со­зо­мен^[11] пи­шут, что свя­той Спи­ри­дон чрез­вы­чай­но за­бо­тил­ся о стро­гом со­блю­де­нии цер­ков­но­го чи­на и со­хра­не­нии во всей непри­кос­но­вен­но­сти до по­след­не­го сло­ва книг Свя­щен­но­го Пи­са­ния. Од­на­жды про­изо­шло сле­ду­ю­щее. На о. Ки­п­ре бы­ло со­бра­ние епи­ско­пов все­го ост­ро­ва по де­лам цер­ков­ным. Сре­ди епи­ско­пов на­хо­ди­лись свя­той Спи­ри­дон и упо­ми­нав­ший­ся вы­ше Три­фил­лий, – че­ло­век, ис­ку­сив­ший­ся в книж­ной пре­муд­ро­сти, так как в мо­ло­до­сти сво­ей он мно­го лет про­вел в Бе­ри­те^[12], изу­чая пи­са­ние и на­у­ки.

Со­брав­ши­е­ся от­цы про­си­ли его про­из­не­сти в церк­ви по­уче­ние на­ро­ду. Ко­гда он по­учал, при­шлось ему по­мя­нуть сло­ва Хри­ста, ска­зан­ные Им рас­слаб­лен­но­му: «встань и возь­ми одр твой» (Мк.2:12). Три­фил­лий сло­во «одр» за­ме­нил сло­вом «ло­же» и ска­зал: «встань и возь­ми ло­же твое». Услы­шав это, свя­той Спи­ри­дон встал с ме­ста и, не вы­но­ся из­ме­не­ния слов Хри­сто­вых, ска­зал Три­фил­лию:

– Неуже­ли ты луч­ше ска­зав­ше­го «одр», что сты­дишь­ся упо­треб­лен­но­го Им сло­ва?

Ска­зав это, он при всех вы­шел из церк­ви. И так по­сту­пил он не по зло­бе и не по­то­му, что сам был со­всем неуче­ным: при­сты­див слег­ка Три­фил­лия, ки­чив­ше­го­ся сво­им крас­но­ре­чи­ем, он на­учил его сми­ре­нию и кро­то­сти. К то­му же свя­той Спи­ри­дон поль­зо­вал­ся (сре­ди епи­ско­пов) ве­ли­кою че­стью, как са­мый стар­ший ле­та­ми, слав­ный жиз­нью, пер­вый по епи­скоп­ству и ве­ли­кий чу­до­тво­рец, а по­то­му из ува­же­ния к ли­цу вся­кий мог ува­жать и его сло­ва.

На пре­по­доб­ном Спи­ри­доне по­чи­ва­ла столь ве­ли­кая бла­го­дать и ми­лость Бо­жия, что во вре­мя жат­вы в са­мую жар­кую по­ру дня его свя­тая гла­ва ока­за­лась од­на­жды по­кры­тою про­хлад­ною ро­сою, нис­хо­див­шею свы­ше. Это бы­ло в по­след­ний год его жиз­ни. Вме­сте с жне­ца­ми он вы­шел на жни­тво (ибо был сми­ре­нен и ра­бо­тал сам, не гор­дясь вы­со­тою сво­е­го са­на), и вот, ко­гда он жал свою ни­ву, вне­зап­но, в са­мый жар, оро­си­лась гла­ва его, как это бы­ло неко­гда с ру­ном Ге­део­но­вым (Суд.6:38), и все, быв­шие с ним на по­ле, ви­де­ли это и ди­ви­лись. По­том во­ло­сы на гла­ве у него вдруг из­ме­ни­лись: од­ни сде­ла­лись жел­ты­ми, дру­гие – чёр­ны­ми, иные – бе­лы­ми, и толь­ко Сам Бог знал, для че­го это бы­ло и что пред­зна­ме­но­ва­ло. Свя­той ося­зал го­ло­ву ру­кою и ска­зал быв­шим при нем, что при­бли­зи­лось вре­мя раз­лу­че­ния ду­ши его с те­лом, и стал по­учать всех доб­рым де­лам, и осо­бен­но – люб­ви к Бо­гу и ближ­не­му.

По про­ше­ствии несколь­ких дней свя­той Спи­ри­дон во вре­мя мо­лит­вы пре­дал свою свя­тую и пра­вед­ную ду­шу Гос­по­ду^[13], Ко­то­ро­му в пра­вед­но­сти и свя­то­сти слу­жил всю свою жизнь, и был с че­стью по­гре­бен в церк­ви свя­тых Апо­сто­лов в Три­ми­фун­те^[14]. Там и уста­нов­ле­но бы­ло со­вер­шать еже­год­но па­мять его, и при гро­бе его со­вер­ша­ют­ся мно­го­чис­лен­ные чу­де­са во сла­ву див­но­го Бо­га, про­слав­ля­е­мо­го во свя­тых Его, От­ца, и Сы­на, и Свя­то­го Ду­ха, Ко­то­ро­му и от нас да бу­дет сла­ва, бла­го­да­ре­ние, честь и по­кло­не­ние во ве­ки. Аминь.
При­ме­ча­ния

^[1] Кипр – боль­шой ост­ров в во­сточ­ной ча­сти Сре­ди­зем­но­го мо­ря, к югу от Ма­лой Азии.

^[2] Св. рав­ноап­о­столь­ный Кон­стан­тин Ве­ли­кий цар­ство­вал в За­пад­ной по­ло­вине Рим­ской им­пе­рии с 306 го­да и пол­но­власт­ным го­су­да­рем всей им­пе­рии с 324–337 г. Им­пе­ра­тор Кон­стан­ций, сын его, цар­ство­вал на Во­сто­ке с 337 го­да и один – в обе­их по­ло­ви­нах им­пе­рии с 353 по 361 год.

^[3] Св. Мит­ро­фан – пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский с 315–325 гг. Св. Алек­сандр пре­ем­ник его, пат­ри­ар­ше­ство­вал с 325–340 гг.

^[4] Св. Афа­на­сий Ве­ли­кий – ар­хи­епи­скоп Алек­сан­дрий­ский, рев­ност­ный и за­ме­ча­тель­ней­ший за­щит­ник пра­во­сла­вия во вре­мя ари­ан­ских смут, стя­жав­ший се­бе имя «От­ца пра­во­сла­вия»; на 1-м Все­лен­ском Со­бо­ре пре­пи­рал­ся с ари­а­на­ми еще в сане диа­ко­на. Па­мять его 18-го ян­ва­ря.

^[5] Пе­ри­па­те­ти­ка­ми на­зы­ва­лись по­сле­до­ва­те­ли Ари­сто­теле­вой фило­со­фии. Эта фило­соф­ская шко­ла (на­прав­ле­ние) по­яви­лась в кон­це IV в. до Р. Хр., и про­су­ще­ство­ва­ла око­ло вось­ми сто­ле­тий; это фило­соф­ское на­прав­ле­ние впо­след­ствии име­ло по­сле­до­ва­те­лей и сре­ди хри­сти­ан. Свое на­име­но­ва­ние пе­ре­па­те­ти­ки по­лу­чи­ли от то­го, что ос­но­ва­тель этой шко­лы Фе­о­фраст по­да­рил шко­ле сад с ал­та­рем и кры­ты­ми хо­да­ми (Пе­ри­па­тон – ко­лон­на­ды, кры­тые га­ле­реи).

^[6] Три­фил­лий, впо­след­ствии епи­скоп Ле­вку­сий­ский, или Ледр­ский, при­чис­лен к ли­ку свя­тых; па­мять его 13-го июня.

^[7] Нуж­но за­ме­тить, что им­пе­ра­тор Кон­стан­ций бла­го­во­лил к ере­ти­кам-ари­а­нам.

^[8] Жи­те­ли ли­ка­он­ско­го го­ро­да Ли­ст­ры (в Ма­лой Азии) при­ня­ли апо­сто­лов Пав­ла и Вар­на­ву по­сле ис­це­ле­ния ап. Пав­лом хро­мо­го от рож­де­ния за язы­че­ских бо­гов – Зев­са и Гер­ме­са (См. Де­ян.14:13).

^[9] Ап. Па­вел в этих сло­вах ра­зу­ме­ет соб­ствен­но то, что нечи­сто­та языч­ни­ка-от­ца как бы из­гла­жда­ет­ся чи­сто­тою ма­те­ри – хри­сти­ан­ки и не пе­ре­да­ет­ся ро­див­шим­ся от та­ко­го бра­ка де­тям. Но при этом са­мо со­бою ра­зу­ме­ет­ся, что брак с хри­сти­ан­кою (или хри­сти­а­ни­ном) для языч­ни­ка (или языч­ни­цы) есть есте­ствен­ная сту­пень к пол­но­му освя­ще­нию, т. е. к при­ня­тию им са­мим ве­ры Хри­сто­вой.

^[10] Ни­ки­фор Кал­лист – цер­ков­ный ис­то­рик, жил в XIV ве­ке. Его «Цер­ков­ная ис­то­рия» в 18 кни­гах до­ве­де­на до смер­ти ви­зан­тий­ско­го им­пе­ра­то­ра Фо­ки (611 г.)

^[11] Со­зо­мен – цер­ков­ный ис­то­рик V ве­ка, на­пи­сал ис­то­рию Церк­ви от 323 до 439 го­да.

^[12] Бе­рит – ны­неш­ний Бей­рут – древ­ний го­род Фини­кии на бе­ре­гу Сре­ди­зем­но­го мо­ря; осо­бен­но про­цве­тал в V ве­ке и сла­вил­ся сво­ей выс­шей шко­лой ри­то­ри­ки, по­э­зии и пра­ва; ныне – глав­ный адми­ни­стра­тив­ный го­род ази­ат­ской Ту­рец­кой Си­рии и важ­ней­ший пункт Си­рий­ско­го по­бе­ре­жья с на­се­ле­ни­ем до 80.000 жи­те­лей.

^[13] Св. Спи­ри­дон скон­чал­ся око­ло 348 го­да.

^[14] Чест­ные мо­щи св. Спи­ри­до­на бла­го­да­тию Бо­жи­ею со­хра­ни­лись нетлен­ны­ми и, что осо­бен­но за­ме­ча­тель­но, ко­жа пло­ти его име­ет обыч­ную че­ло­ве­че­ским те­лам мяг­кость. В Три­ми­фун­те мо­щи его по­ко­и­лись до по­ло­ви­ны VII ве­ка, ко­гда по при­чине на­бе­гов вар­ва­ров они бы­ли пе­ре­не­се­ны в Кон­стан­ти­но­поль В кон­це XII или в са­мом на­ча­ле XIII ве­ка, по сви­де­тель­ству нов­го­род­ско­го ар­хи­еп­ис­ко­па Ан­то­ния, стран­ство­вав­ше­го по свя­тым ме­стам, чест­ная гла­ва свя­ти­те­ля на­хо­ди­лась в церк­ви свя­тых Апо­сто­лов в Кон­стан­ти­но­по­ле, а ру­ка и мо­щи его по­ко­и­лись под ал­та­рем хра­ма св. Бо­го­ро­ди­цы Оди­гит­рии. Рус­ские же па­лом­ни­ки XIV и XV ве­ков: Сте­фан нов­го­ро­дец (1350 г.), диа­кон Иг­на­тий (1389), дьяк Алек­сандр (1391–1395) и иеро­ди­а­кон Зо­си­ма (1420) ви­де­ли св. мо­щи Спи­ри­до­на и ло­бы­за­ли их в Кон­стан­ти­но­поль­ской церк­ви свя­тых Апо­сто­лов. В 1453 го­ду 29-го мая один свя­щен­ник, Ге­ор­гий, по про­зва­нию Ка­лохе­рет, от­пра­вил­ся с мо­ща­ми свя­ти­те­ля в Сер­бию, а от­ту­да в 1460 го­ду на ост­ров Кор­фу. В пер­вой по­ло­вине XVIII ве­ка рус­ский па­лом­ник Бар­ский ви­дел их на этом ост­ро­ве, в го­ро­де то­го же име­ни, в хра­ме св. Спи­ри­до­на, мо­щи бы­ли в пол­ном со­ста­ве, кро­ме дес­ной ру­ки, ко­то­рая на­хо­дит­ся в Ри­ме в церк­ви во имя Бо­жи­ей Ма­те­ри, на­зы­ва­е­мой «Но­вой», близ пло­ща­ди Паск­ви­но.